Не того воина назвали Воином Разрушения
Побродил по анимешным сайтам, навистывая Initial U. Чего только про аутеров не напридумают. Авторы типа "Ай да Пушкин, ай да сукин сын"(дамы, прошу прощения)Тут вам и "зеленый парик Мичиру" и "аутеры выпучили глаза, Чибиуса протрезвела", и "Харука, постояв в тупике с полчасика", и "Братья Коу, быстренько перевоплотившись в сестер со словами "Женщин не бьют" степенно удалились". Много чего. Кое-где от тихого шока начинал насвистывать хеншин, но вовремя останавливался из-за особого уважения к литературе... К середине странствий в голове настырно всплывала фраза из незыблемого А.С.(того, который сын) "чебрыкнусь ль я, дручком пропертый". Ну а под конец стал напевать(в полный шепот)" дайте мне, дайте мне, дайте мне нож, я отрежу ему ногу". Что только сила искусства делает с нормальными озабоченными?
-
-
24.05.2004 в 11:05-
-
24.05.2004 в 11:08-
-
24.05.2004 в 11:24-
-
24.05.2004 в 11:30многоечётко!
даже очень
помню когда ещё с Мичиру в реале знакомы не были - цитировали частенько
прикольно и в точку
-
-
28.05.2004 в 03:14Воспоминания как сны
Как отцветающая роза
Как алый луч в дыму мороза
Согретой ласками земли
Воспоминания как сны
Я не могу любить, как встарь
Где сердца зов, где слёзы нежности?
На серых камнях неизбежности
Тобой рассыпанный янтарь
Я не могу любить, как встарь….
Серый рассвет. Я сижу на окне всю ночь. Она сидела часов до трёх в Интернете, потом попыталась утянуть меня в постель, разочаровалась и ушла спать, демонстративно не накрываясь одеялом. Трогательная обида… Я приду, когда рассветёт, и разбужу тебя.
Хару… Утренние сумерки. Я хочу умереть. Проснуться. Пятый этаж – насмерть не выйдет. Как мы жили без друг друга, любовь моя? Где, с кем? Сколько тысяч лет? Что с нами сталось? Я не узнаю тебя, себя, я боюсь. Топкое болото – моё равнодушие. К скрипке, краскам, тебе. Плен. Мне безразлично вот так сидеть и думать о чём-то, мне уже не хочется счастья. Может быть, я умерла? Я не могу простить тебе то, в чём ты не виновата. Что однажды ты не забрала меня умирать с собой, выполнила моё тайное желание. Что я не ждала тебя в этом мире… что я не верю в любовь, я разучилась верить! Я не думала о тебе в пятнадцать лет, когда не могла спать душными весенними ночами, когда мальчик в толпе взял меня за руку. Его ладонь была горячей и влажной. Он долго переспрашивал моё имя. А потом научил меня этому забвению – любви физической. Он читал все желания в моих глазах. Не спрашивал меня, не мучил. Мы использовали друг друга и почти ненавидели – нет, почти чувствовали что-то, кроме безразличия.
… Здесь любовь всего минут на сорок
перед сном, чтоб поскорей забыться…
Дело не в этом. Светлеет. Ты пришла, и я вспомнила, что – было. Как я тонула в твоих глазах и умирала в объятиях. Как взгляд на тебя согревал меня и освещал пустой дом в моей душе; как стонала скрипка при мысли о тебе. Это была я? Забавно, ведь в этой жизни я не играла. Ты принесла её, эту красавицу, и я научилась вызывать звуки… очень легко. Но мы больше не любим друг друга, мои руки грубые и чужие для неё. Прости меня, Хару. Но я не могу быть прежней.
Солнце не встало, мягкие облака укрыли небо. Пора.
Она всё же натянула простыню от холода. Взъерошенные нежно-золотые волосы, бледное тонкое лицо, мальчишеская спортивность в фигуре. Такая беззащитная во сне. Внутри шевельнулась нежность. Я развязала кимоно.
Рядом с тобой. Поцеловать тонкий упрямый рот, обнимать и гладить плечи… проснись, безумие моё… меня вело уже невероятно, но даже в этом было что-то от насмешливой грусти. Она уже отвечала моим губам, почти задыхаясь, руки уже скользили вниз по моему телу.
- Мичи. – оторваться было сложно.
- Я люблю тебя… люблю… люблю… тебя.
- Что-то случилось, Мичи? У тебя больной взгляд. – да, меня лихорадило. От взгляда светлых глаз, которые никто не назвал бы женскими. Я села в её крепких, надёжных, таких успокоительных объятиях. Как хорошо…
- Мне приснился кошмар.
- Какой кошмар? Про… – брови сдвинулись – да кто-нибудь не думает постоянно об этом прошлом?!
- Нет!... Я покупала ноты.. не помню где.. и вдруг вспомнила. Что кончились краски, а денег больше нет. «Не сегодня… не стоит… куплю потом. Жизнь и так прекрасна!» И он, продавец, посмотрел на меня тяжело и говорит: «А кто тебе сказал, что ты живёшь?» Всё исчезло, и только хохот, его ужасный хохот… Хару!
Она погладила мои волосы. Поцеловала – нежно. Я ответила. Страстно и с отчаянием. Всё забылось….
(с)